Чему Китай не научился после распада СССР

За четверть века с момента распада СССР Компартия Китая (КПК) породила десятки тысяч внутренних трудов, круглых столов и даже документальных фильмов по этому вопросу. Как и большинство интеллектуальных продуктов на материке, 95% из них были ничего не стоящим мусором, который заурядные карьеристы произвели в соответствии с линией партии. Но официальная точка зрения по поводу краха, которая, как казалось, подтолкнула страну к реформам и открытой экономике, в последние несколько лет резко изменилась. Уроки, которые Пекин извлекает сейчас, судя по всему, толкают его назад.

Нет ничего удивительного в том, что КПК одержима крушением своего бывшего конкурента и идеологического партнёра. Но странно то, что в 2012–2013 годах в некоторых статьях о назначении нового генсека КПК Си Цзиньпиня описывали как потенциального Михаила Горбачёва для Китая. Некоторым авторам казалось, что они делают комплимент своему лидеру.

Однако в Китае Горбачёв считается не дальновидным реформатором, а катастрофическим неудачником, человеком, доведшим свою страну и её партию до национальной беды.

И это вполне резонный взгляд: Китай не имеет ни малейшего желания потерять четверть своей территории, увидеть 40-процентное падение ВВП и сокращение продолжительности жизни мужчин в среднем на семь лет, как Россия в 1990-е годы.

Впрочем, до неудачного гамбита Горбачёва многие китайцы воспринимали советского лидера с одобрением. Советский Союз и Китай делали осторожные шаги навстречу после разрыва 1960-х, который едва не привёл к концу света. Обе страны захотели перенять опыт друг друга. Москва всё больше убеждалась в том, что избранный Китаем путь «реформ и открытости» приведёт к оздоровлению умирающей экономики. А представители китайской интеллигенции как внутри, так и вне партии, были заинтригованы возможностями гласности и перестройки – двух столпов, на которых основывались реформы Горбачёва.

Китайский ответ

Распад Советского Союза вызвал безжалостную саморефлексию у Китая, хоть и загнанную в ещё более жёсткие рамки китайских политических реалий. Даже в относительно либеральные периоды интеллектуальных дискуссий конца 1980-х поднимать фундаментальные вопросы о национальной идентичности, руководящей роли партии и правильности социалистического выбора было рискованным шагом для тех, кто находился внутри системы. Каковы были обстоятельства? Окажется ли Китай в той же ситуации, если не сменит курс?

Практически каждый аспект ранней Народной Республики – от организации железных дорог до партийной структуры и её политики в отношении этнических меньшинств – был скопирован с советской модели.

Китай, следуя за марксистскими теоретиками и Советами, перепрыгнул из крестьянского феодализма через индустриальный капитализм прямо к социализму. Но в действительности обе страны построили «потёмкинские деревни» над слиянием нового национализма со старорежимными империями. И обе пережили массовый голод, культурную революцию (первоначально это советский термин) и кровавые чистки в партиях.

Прежде всего, «китайский ответ» заключался в том, чтобы использовать пример СССР для стимуляции дальнейших реформ внутри самой партии. Как утверждает политолог Дэвид Шамбо, критический анализ советских недостатков указал на несбалансированность, некомпетентность и застой в КПСС. Это побудило Пекин превратить Компартию Китая в более современную, гибкую и мобильную организацию. Это не означало радикальных демократических реформ, но партия стала более чувствительна к общественному мнению – и более заинтересована в том, чтобы направлять его в нужное русло, используя как утончённые, так и грубые методы.

Были и более поспешные сдвиги. Страх народных протестов, прокатившихся по всей Восточной Европе, уже сыграл весомую роль в жестоких репрессиях против демонстрантов в Пекине и других местах в 1989 году. После распада Советского Союза руководители Китая глубоко осознали ту роль, которую сыграл в этом крахе растущий национализм – от Украины до Азербайджана. Политика в отношении автономных районов и этнических меньшинств Китая была пересмотрена, а языковой вопрос ослаблен. Китайский термин «миньцзу» для обозначения народов, не принадлежащих этнической группе хань, в официальной интерпретации стал означать не «национальности», а «этнические меньшинства». Между тем, опасения по поводу советского экономического застоя сподвигли китайского лидера Дэн Сяопина к форсированию экономических реформ во время его «Южного турне» по быстро развивающимся городам страны в 1992-м.

Но параллельно с тем приводились и контраргументы о том, что крах был спровоцирован изнутри, а не снаружи. Сторонники этой теории утверждали, что причиной падения сверхдержавы стали именно реформаторы. Они подорвали веру в систему признанием прошлых преступлений Советского Союза, отказались от жёсткой приверженности марксизму и допустили опасные внешние влияния. Эта идея получила официальное одобрение на самом верху в Пекине и широко раскатилась новой волной паранойи об иностранном влиянии, переутверждением партийной власти и враждебным отношением к понятию «гражданское общество».

В своей речи в 2013 году Си Цзиньпин сказал буквально следующее: «Их идеалы и убеждения ослабли. И, в конце концов, «флаг правителя над городской башней» в одночасье сменился. Это огромный урок для нас! Отказ от истории Советского Союза и КПСС, отрицание Ленина и Сталина, отрицание всего остального приведёт к историческому нигилизму, спутает наши мысли и подорвёт партийные организации на всех уровнях».

«Исторический нигилизм» стал любимым «тайным паролем» тех, кто хотел продемонстрировать свою лояльность Си Цзиньпину, и истерической защитой каждого слова пропаганды минувшего. Героя Лэй Фэн, созданного маоистами для воспитания китайской молодёжи в 1960-х годах, вернули из забвения. Он вновь должен был служить вдохновением для совершенно индифферентных молодых китайцев.

Новая линия проста: обвинение Запада и советских лидеров – таких, как Горбачёв, который позволил Западу проникнуть в страну. Это одна из причин, по которой Китай принял суровые новые законы, призванные вытеснить иностранные неправительственные организации. Она же объясняет, почему национальная пресса становится все резче в своей враждебности по отношению к США и почему усиливается цензура. В то же время нет никаких признаков политических реформ, которые уверенно предсказывали некоторые западные наблюдатели.

Что стоит за этим сдвигом? Отчасти, очевидно, личное убеждение Си Цзиньпиня в непогрешимой правоте партии. И в своём праве на власть как «наследника революции». Этого вполне достаточно, чтобы сдвинуть весь ход дискуссии, ведь Китай – страна, где следование сигналам вождя является второй натурой для тех, кто хочет подняться по лестнице. (Эта привычка переносится и в другие контексты: до того, как избранный президент Дональд Трамп позвонил на Тайвань, все визиты китайских делегаций в Вашингтон завершались речами: «Вместе мы можем сделать Америку и Китай вновь великими»).

Но собственные убеждения Си были подкреплены событиями последнего десятилетия. Глубочайший из китайских страхов – страх смены режима – вновь пробудился в связи с событиями, прокатившимися по всей территории бывшего Союза и породившими Арабскую весну. «Цветные революции» – очень полезная формулировка, поскольку она отделяет эти события от «истинной, законной революции» – той, что создала Народную Республику Китай и всех её «революционных мучеников».

Убеждение, что все эти революции были срежиссированы США, – уже не просто пропаганда, но искренняя вера.

Мне приходилось спорить с редактором газеты «Жэньминь жибао» после поездки в Иран сразу после Зелёной революции – тот утверждал, что иранцы любили свой режим. «Все так называемые протестующие были шпионами ЦРУ!» – заявил он мне.

В Пекине американское продвижение таких ценностей, как демократия и права человека, рассматривается лишь как инструмент для обеспечения господства США, и, следовательно, этому необходимо постоянно сопротивляться. «Мирная эволюция», которую провозгласил националистический таблоид «Хуаньцю шибао», была просто другим названием для цветной революции. Даже, казалось бы, безобидные культурные продукты были пойманы в этом.

«Зверополис», анимационный детский фильм от компании Disney, «Газета Народной освободительной армии» объявила американскими кознями с целью ослабить моральный дух Китая.

Враждебность к цветным революциям и хаосу, который он породил, таким образом получили обратную перспективу. Советская осень, которую когда-то рассматривали, по крайней мере, частично, как результат внутренних недостатков Коммунистической партии, стала переосмысливаться как преднамеренный сценарий США и моральная неспособность сопротивляться западному влиянию. Это кладёт конец мощным движущим силам реформ. Если в руководстве страны не произойдёт серьёзных изменений, китайская политика в течение ближайших нескольких лет, вероятно, будет и дальше скатываться в ксенофобию, укрепление власти партии и нежелание говорить о трудных уроках истории.

Джеймс Палмер, Foreign Policy. Главная иллюстрация: Reuters / China Daily

По любым китайским вопросам пишите на почту 15045064735@163.com