Книга номинанта на Букера: «Вы узнаёте о Китае то, о чём не говорят вслух»
Итак, 1991 год, Ванкувер, завтрак. 11-летняя Мари по прозвищу Ма-ли делает слабую попытку утешиться игрой в слова. Девочка пока не знает, что её приёмная сестра вскоре навсегда исчезнет из её жизни. Мари открывает, что китайский иероглиф 来, означающий «прибывать», состоит из корня «дерево» 木 и слов «пока ещё не» 未: «Прибытие – это дерево, которое вот-вот произойдёт».
В своём новом романе «Не говори, что мы ничто» Мадлен Тьен часто играет словами. Разница между упорядоченным, безопасным миром и тем, над которым нависла угроза, выражается в тонких концептуальных различиях письменного языка. В её Китае всегда «вот-вот произойдёт» то, что на самом деле уже давно должно было случиться – неважно, идёт ли речь о пропавшем человеке, секретном послании или лучшем будущем.
Обложка романа Мадлен Тьен «Не говори, что мы ничто»
Игра слов начинается с названия романа «Не говори, что мы ничто». Как объясняет Тьен, это английская транслитерация строки из гимна Компартии Китая, который был переведён с русскоязычного варианта «Интернационала» – гимна французских социалистов (скорее всего, речь идёт о строке «Кто был никем, тот станет всем», – прим. переводчика).
Роман вышел совсем недавно, и автор «поражена и озадачена» его появлением в шорт-листе Букера. В своей родной Канаде 42-летняя писательница получила награды за небольшие, но жгучие произведения о самых сложных событиях современной эпохи. Роман «Не говори, что мы ничто» рецензент газеты «Гардиан» Изабель Хилтон охарактеризовала как «передовое и неожиданное воплощение трагедии Китая в XX веке».
До этого в свет вышла книга Тьен «Собаки по периметру» – описание другой величайшей катастрофы столетия, камбоджийского геноцида 1970-х годов.
Действие романа «Не говори, что мы ничто» начинается в 1990 году в доме девочки Мари, которая обезоруживающе сообщает нам, что её китайское прозвище означает «прелестный минерал». Так её назвала Ай-Мин, дочь друзей отца, которую удочерила мать Мари, спасая от последствий студенческих протестов на площади Тяньаньмэнь в 1989 году.
Приезд Ай-Мин в Канаду открывает ещё одну катастрофическую историю длиной в 60 лет. Она о семьях двух талантливых китайских музыкантов, один из которых – отец Мари – бежал на запад, а второй остался в Китае. Оба уже умерли, и теперь их дочери должны собрать их историю воедино.
Как и героиня романа Мари, Тьен – наследница нескольких культур, выросшая в Канаде. Её мать – уроженка Гонконга, говорившая на кантонском диалекте, а отец – представитель народа хакка, этнический китаец. Но родился он на территории Северного Борнео – той части Малайзии, которая когда-то находилась под британским протекторатом.
Родители писательницы познакомились в Австралии, будучи студентами, а затем поселились в Малайзии, пока там не стало опасно. В 1974 году они эмигрировали в Ванкувер с двумя маленькими детьми и планировали открыть китайско-канадскую закусочную, где «будут подавать китайское рагу и сандвичи с беконом и яйцами». Но рождение Мадлен два месяца спустя положило конец этим надеждам. Девочке диагностировали опасное заболевание почек, и родители полгода дежурили в больнице у её кровати.
После этого, как рассказывает Тьен, «началась типичная иммигрантская история, им пришлось бороться за выживание, и мама работала на трёх работах. Я практически не видела её. Папа чаще был с нами дома, но мы, дети, много времени проводили в одиночку».
Книги-номинанты на Букеровскую премию 2016 года. Фото: Dinendra Haria / The Guardian
Мадлен единственная из семьи родилась на западе, и только у неё родной язык – английский. Она не говорит на мандаринском диалекте, но учила кантонский. «Мама поговаривала, что у меня искажённые интонации – всё равно, что слушать фальшивое исполнение песни», – добавляет она.
В центре романа – точка зрения ребёнка, который одновременно свой и чужой. Это делает Мари историком-исследователем, чьи наблюдения вскрывают различия слой за слоем. В начале книги она видит, как мать пользуется словарём, чтобы расшифровать письмо, извещающее о скором приезде Ай-Мин, а затем отвечает по телефону «на родном кантонском с короткими возгласами на мандаринском». Маме Мари приходится читать со словарём, потому что она не владеет упрощённым китайским, который был введён при Мао.
Роман переходит от «поколения 1989» и событий площади Тяньаньмэнь, к «поколению 1966», которое прошло через культурную революцию. Отец Мари, Цзян Кай, был концертирующим пианистом и учился в Шанхайской консерватории у отца Ай-Мин Воробья, талантливого композитора. Закрытие консерватории в 1966 году подтолкнуло двух музыкантов к разным вариантам художественной эмиграции. Цзян Кай переезжает сначала в Пекин, а затем в Канаду, а Воробей уходит в небытие творческого молчания.
Любимая музыка, которая стала поводом для преследований, продолжает звучать в их головах, несмотря на окружающий их хаос, горе, предательство и насилие. Своеобразным «саундтреком» к роману является запись Гольдберг-вариаций Баха в исполнении канадского пианиста Гленна Гульда. Между тем, одна из странностей Культурной революции заключалась в том, что пока во всём Китае искореняли западную музыку, Мао обзавёлся симфоническим оркестром в Пекине. Писательница встраивает этот парадокс в ткань романа.
Когда в Китае начались протесты 1989 года, Тьен была 14-летней школьницей-идеалисткой из Ванкувера: «Я впервые увидела события во внешнем мире в реальном времени на CNN, и это был параллельный мир. Довольно долго казалось, будто всё изменится: было столько радости о того, что люди, наконец, получат право голоса в построении будущего Китая и в его руководстве. Вместо этого воцарилась ещё более авторитарная система, и это шокирует уже 27 лет». В романе Мари слишком молода, чтобы понять происходящее. Но на её догадки о тяжёлом положении семьи накладываются «хаотические, пугающие образы людей и танков и мать перед телеэкраном».
Мадлен Тьен во время интервью с Дитмаром Кантаком в Бонне, 2015 год. Фото: Википедия
Образ резкой, но любящей матери проходит через всю книгу. Родная мать писательницы была старшей из 12-ти детей. «Мои родители очень сдержано говорили по-английски, но становились забавными и шумными, когда общались на родном языке, – рассказывает Тьен. – Некоторые из лучших моих воспоминаний связаны с мамой, которая сидит с сёстрами, они говорят и смеются ночь напролёт. От неё исходит свет».
Мадлен Тьен была замкнутым ребёнком, и «старшие братья и сёстры не особо стремились общаться» с ней. Девочка проводила много времени наедине с собой, ходила в школу и обратно через не самые благополучные районы. При этом она прижимала к себе «эти драгоценности, книги, которые образовывали воображаемое пространство, населённое другими людьми».
Она была талантливой танцовщицей, и получила университетскую стипендию на обучение современному танцу и балету, но лишилась её, увлёкшись словами. «Я приехала из довольно бедного района, поэтому сделала эту глупость. Я записалась на четырёхлетние курсы философии», – рассказывает писательница.
Но без стипендии Тьен не могла учиться дальше, и ей пришлось отказаться от учёбы – до тех пор, пока она не нашла источник финансирования своего путешествия по миру литературы. В 23 года девушка нашла канцелярскую работу в академической прессе: «Обстоятельства сложились идеально, потому что работа была просто работой, и я смогла направить всю творческую энергию на обучение искусству написания коротких рассказов».
Затем поступило предложение о стипендии на получение магистерской степени в области литературы. Вначале Тьен работала над семью рассказами, которые должны были превратиться в её первую книгу «Простые рецепты». Она придумала собственную систему письма, которая заключалась в неоднократном переписывании и отказе от целых черновиков. Тем не менее, эта система, пригодная для коротких рассказов, дала сбой при написании дебютного романа: «Проблема с этим отказом от всего в том, что вы теряете часть импульса от первого проекта. Я всегда отступала и теряла наброски».
Обложки книг Мадлен Тьен: сборник рассказов «Простые рецепты», романы «Собаки по периметру» и «Определённость»
Её первый роман, «Определённость», опубликованный в 2006 году, получил два приза в Канаде, но оставил чувство неудовлетворённости. Тьен пыталась рассказать историю малазийского прошлого своего отца, но сейчас говорит: «Я чувствовала, что знала больше, чем рассказала».
Следующим местом действия стала Камбоджа времён Пола Пота – период, оставивший мало свидетелей. Собирая материал для «Собак по периметру», Тьен за несколько месяцев объездила всю страну. Тогда она сформулировала вопрос, который стал основным для её литературного проекта: «Если человек стирает себя, чтобы выжить, как он может найти себя снова? Может ли выживание принести покой или только хаос воспоминаний?».
В романе «Не говори, что мы ничто» сделано неожиданное предположение, что частичное решение может заключаться в акте копирования. Разные поколения семей Мари и Ай-Мин связаны рукописной «Книгой записей», главы которой тщательно переписывались, прятались в стенах и под половицами, а затем переходили из рук в руки. «Книга записей» – драгоценность, потому что это рассказ, противоречащий официальной версии китайской истории, объясняет Тьен: «Это книга без начала, середины и конца, где персонажи видят альтернативный Китай, в котором они описывают себя, словно в зеркале».
Её слова имеют одновременно и буквальный смысл, и метафорический.
«Процесс копирования в Китае отличается [от западного], поскольку это часть искусства каллиграфии, вы учитесь писать так же, как мастера. Тут многое зависит от дыхания, силы нажатия на кисть и толщины линий. Вы практически учитесь дышать в одном ритме с мастерами, и когда постигаете науку, то находите собственную выразительность».
«Это метафорически мощно, потому что так учимся мы все. Я переняла некоторые жесты от своей матери. У меня такой же почерк, как у неё», – поясняет писательница.
Смерть матери, которая случилась сразу после публикации первой книги, подтолкнула Тьен к отъезду из Ванкувера. Она вышла замуж за голландца и некоторое время прожила в Нидерландах. По возвращению в Канаду писательница поселилась в Монреале, где живёт и поныне с ливанским романистом Рави Хаге.
Мадлен Тьен и Рави Хаг на Международном литературном фестивале в Берлине в 2011 году. Фото: literaturfestival.com
Но Китай её не отпускает: «Всю свою жизнь я думала об этом, ходила вокруг да около, но никогда не думала, что буду писать о нём». Собирая материал для книги «Не говори, что мы ничто», Тьен проделала самостоятельное путешествие от Шанхая через северо-западные территории до района, где Великая Китайская стена заканчивается и земля превращается в пустыню. «Это огромная страна, которую вы никогда не изучите до конца. Китайцы удивляются, когда узнают, что человек путешествует в одиночку, так что меня часто подбирали семьи и пары. Вы узнаёте многое из того, о чём вслух не говорят», – заключает она.
Мадлен Тьен считает, что ей повезло быть иностранкой, защищённой от политических преследований – несмотря на то, что на курсе по писательскому мастерству, который она ведёт в Городском университете Гонконга с 2010 года, ей приходилось откровенно критиковать новый авторитаризм и отказ от нововведений в Китае. «Я воздерживаюсь от зажигательных слов о цензуре, свободе слова и интеллектуальных свободах. Но по мере того, как разворачиваются события, мне становится всё более очевидным, что проблема именно в этом», – написала она.
В нынешних условиях весьма маловероятно, что романы Мадлен Тьен будут опубликованы в материковой части Китая, но она надеется, что книги могут появиться в Гонконге. Не будет натяжкой назвать их её собственными «Книгами записей», воплощением тяжёлого труда по сохранению мечтаний о свободе и одновременным чествованием «неофициальной истории».
Для написания каждой книги понадобилось пять лет, и Мадлен Тьен надеется, что следующая работа будет куда менее изнурительной. Но при этом добавляет: «Мои интересы всегда лежали в области политики и истории, а потому так или иначе они всегда будут отражаться в моём писательстве». В новую эпоху революций и массового бегства от карательных режимов что может быть более насущным экзистенциальным вопросом для художественной литературы, чем тот, который сформулировала Тьен: «Как вы впишите себя обратно в историю, из которой официально стёрты?».
Букеровская премия (The Man Booker Prize) вручается с 1969 года. Победитель получает 50 тыс. фунтов стерлингов, ещё по 2,5 тыс. – каждый автор из шорт-листа. Кроме того, и лауреату, и номинантам гарантировано увеличение тиражей и продаж книги. Объявление итогов нынешнего года ожидается 25 октября.
Источник. Публикуется с сокращениями
По любым китайским вопросам пишите на почту 15045064735@163.com
